Кажется, наша клевая стимпанковая елка не получилась и горит.
достаточно старый, с нон-кинка, припрятанный до лучших времен. Когда мне будет не лень его вычитать, да
Название: Настоящее на троих
Пейринг: Пруссия/Венгрия, Испания/Романо, Франция.
Рейтинг: ПГ-13
Размер: мини
Категория/жанр: джен/общий.
Дисклеймер: Страны мне не принадлежат, как и мировая история. Я просто фики пишу.
На заявку: "Пруссия/Франция/Испания (в любом порядке)
АУ. Хай-скул. Рейтинг неважен. Упор на их дружеские отношения. Можно юмор. Порадуйте badass`ным трио.)"
ПОВ Антонио.
читать дальше
Мы балансируем на этой тонкой грани дружбы, опасаясь свалиться с нее – слишком отдалиться или же наоборот, приблизиться друг к другу.
Я, если честно, хочу, чтобы мы вернулись хотя бы в среднюю школу. Там все было ясно и понятно... точнее, не было факторов, из-за которых рушилась бы дружба.
А сейчас, наверно, мы просто повзрослели. Появилось что-то, что нельзя рассказать, даже в нашем узком кругу.
У Франци и Гила это домашние проблемы, а у меня - одомашненная такая, Ловино зовут.
Самое смешное, что мы знаем об этом – или хотя бы догадываемся - но тактично молчим. Скорее всего, разговор на одну из этих тем перечеркнет дружбу, но это не мешает хотя бы пытаться помочь.
Конечно, в нашем случае "помочь" выглядит... довольно странно, особенно со стороны.
В школу мы ходим по заведенному еще несколько лет назад маршруту - сначала я захожу за Гилбертом, вытаскивая его из очередной потасовки с Родерихом, а потом мы уже вдвоем несемся наперегонки до дома Франциска.
- Как дети малые! - кричит вдогонку совершенно случайно попавшаяся навстречу Элизабет.
Если обернуться, то можно увидеть, что она улыбается. Только Гилберт никогда не смотрит назад.
Франци же бегать не слишком любит, так что до школы от его дома мы идем практически степенным шагом почти всю дорогу, пока впереди не замаячит чуть сгорбленная спина Артура.
Я ускоряю шаг, слышу за спиной лихорадочный шепот - меня почти каждый день гложет желание предупредить Керкленда... хотя о чем предупреждать человека, на шею которого каждое утро бросается Франци?
- Они созданы друг для друга, - замечает Гилберт, ухмыляясь, хватает меня за руку и утаскивает вперед.
Это нарушение нашего привычного ритуала - обычно Байлшмидт молчит, пока мы с ним дожидаемся окончания потасовки.
А сейчас молчу я, дожидаясь, пока Гилберт снова заговорит.
- И вы бы были поосторожнее, - тихо произносит он, а я моментально обмираю и стараюсь скрыть растерянность за смешком. - Ты становишься сам на себя не похож рядом с этим...
Гилберт убийственно серьезен, но его хватает всего на несколько минут, а потом я получаю подзатыльник - повезло еще, что не пинок под зад - и ничего не остается, кроме как броситься в погоню за хохочущим Байльшмидтом.
Думать о его словах совершенно не хочется, так что я и правда не задумываюсь.
Мы приходим в школу перед самым уроком, растрепанные и запыхавшиеся, на ходу завязывая галстуки и надевая пиджаки.
- Охламон, - доверительно сообщает мне встретившаяся в коридоре Наталья. - Рубашку заправь.
От выразительных взглядом Франци и Гилберта немедленно хочется провалиться сквозь пол. Они считают, что моя особое отношение к этой девушке что-то значит. То есть, так понимаю, теперь только Франци так считает...
Ну и подумаешь. Я просто хочу, чтобы славян - по крайней мере, Наталью - принимали, как своих. Хорошая ведь девушка, если закрывать глаза на некоторые странности, зато изюминок полно!
Вот стану старостой класса и первым делом пересажу всех... как-нибудь по-интереснее, чем по территориальному признаку.
- Смотри, опять мечтает о власти, - смеется Гилберт у меня над ухом, обнимая за плечи.
- Ха, Оксенштерна не слишком интересный соперник, - Франциск демонстративно хмыкает.
- Ты сам проиграл девчонке! - хором кричим мы с Гилом, прежде чем рвануть с места, стараясь удрать подальше, пока француз не опомнился. А потом Франци кидается следом, догоняет нас где-то в дверях, так что в класс мы влетаем все втроем, одним комком.
- Опя-а-а-ать, - страдальчески тянет сидящий на первой парте - кажется, мы ее немного сдвинули - Ваш. - Хоть раз бы вошли в класс нормально!
Уже на третьем уроке меня клонит в сон. Учитель что-то монотонно бубнит у доски, так, что и правда убаюкивает. А учитывая, что спал я не так уж и много...
- Проснись, придурок, ты время перепутал, - шипит Ловино с задней парты, тыкая меня под лопатку ручкой. - И место!
Не глядя, отмахиваюсь от него, и едва успеваю прикрыть макушку ладонью от метко кинутого учебника.
Сидящий в соседнем ряду Гилберт подпирает голову ладонью и с интересом наблюдает за тем, как я пытаюсь спастись от града письменных принадлежностей под партой.
Франци тихо хихикает, пока ему тоже не достается - точилкой по затылку.
Потом, видимо, у Ловино заканчиваются метательные снаряды, а нашу парту обращает внимание учитель:
- Карриедо, Бонфуа, Байльшмидт! То есть Варгас!
Гилберт с невозмутимым видом поправляет узел галстука, выпрямляясь, непринужденным движением зарывается в свои волосы пятерней, приглаживая их, зачесывая назад. Вылитый Людвиг, если не считать цвета волос и глаз.
Сидящая рядом с ним Элизабет толкает заигравшегося Гилберта локтем, но на него, конечно, не действует.
- Придурки, оба, из-за вас и меня выгнали, - Ловино демонстративно страдает, сидя на подоконнике.
- А Гилберт первый раз остался в классе, - Франци сидит на другом подоконнике и тоже мается дурью. - С ним, кажется, что-то происходит.
К счастью, они друг друга не видят - страдают совершенно одинаково, я это выражение на лице - "кому бы напакостить" - уже привык различать.
- Пошли погуяем? - предлагаю я - не слишком хочется быть козлом отпущения, а других кандидатов на эту роль что-то не предвидится.
- Ладно, можно, - первым решается Ловино, спрыгивая с подоконника, забирает у меня свою сумку и первым идет к лестнице - и нам с Франциском ничего не остается, кроме как пойти за ним.
Потом Франци, как истинный месье, изящно обгоняет итальянца, а тот не успевает броситься вдогонку - я обнимаю его за талию, притягивая ближе к себе. Рядом с Бонфуа, для которого такие жесты естественны, можно - не спалимся.
Обычно, когда нас выгоняют из класса в привычном составе, сначала мы идем на крышу школы. Там Гилберт курит, я пинаю камешки с крыши на школьный двор, а Франциск громко осуждает наши вредные привычки.
Он, конечно, тоже курит - когда клеит какую-нибудь девчонку. И сигареты у него тоже куплены специально для этого - дорогие, и, по признанию Гила, сущая гадость на вкус.
Но сейчас на крыше делать нечего. Я бы с удовольствием утянул Ловино куда-нибудь в парк, или на озеро, или хотя бы к речке, но от Франци избавиться не получится. Так что мы просто выходим с территории школы и делаем круг вокруг нее.
Мне приходится быть переходником - тараторить без умолку, умудряясь поговорить сразу с обоими, при этом не дать им снова подраться. А еще пару раз приходится отводить тянущееся к мягкому месту Ловино руки Франци. Нет, я его, конечно, очень хорошо понимаю, мне тоже хочется полапать, но я же совсем другое дело!
Во время большой перемены школа гудит не хуже улья, нам еще везет, что успели вернуться до звонка и заняли свой любимый угол на крыше. Ловино уже удрал к брату, который, как обычно, забыл свой обед дома. Гилберт появляется почти сразу после звонка - все еще аккуратный и причесанный, как Людвиг. А еще раскрасневшийся и взгляд у него шальной какой-то...
Как будто Гил только что подрался с Родерихом - но тогда одежда не была бы в таком порядке.
- Я ее поцеловал! - первым делом Байльшмидт выхватывает у меня бутылку с соком и залпом выпивает половину, только потом выпаливает эти три слова.
Пока мы с Франци пытаемся осознать новую информацию, Гилберт деловито вытаскивает из сумки Бонфуа сигареты и закуривает - нервно и дергано, явно стараясь успокоиться.
- И она мне ответила, - сообщает он совсем убитым голосом, потушив недокуренную и до половины сигарету о подошву своего кроссовка.
- Это точно была Элизабет? - наконец отмирает Франциск, задавая мучающий и меня вопрос.
Гилберт кивает и заливается абсолютно счастливым смехом.
На следующем уроке мы с Франци во все глаза наблюдаем за Гилбертом и Елизаветой. С лица первого не сходит улыбка победителя, а вот лица девушки нам не видно - она демонстративно не смотрит в сторону Гила.
Урок последний, и отпускают нас раньше. Если бы не какое-то странное тревожное чувство, все было бы вообще замечательно.
Когда мы уже выходим за ворота школы, а еще ничего не произошло, я решаю, что мне уже просто чудится. Зря, конечно.
Я даже не успеваю расслабиться, как Гилберт вдруг замолкает на полуслове, впихивает мне в руки свой ранец, скидывает пиджак и несется обратно.
- Гил! - на оклик Байльшмидт даже не оборачивается.
- Родерих сегодня дежурит... - задумчиво начинает Франци.
- И выйдет после всех, - подхватываю я.
- Разнимать пойдем? - друг с ленцой обнимает меня за плечи.
В ответ только фыркаю. За Эдельштейна и так есть кому вступиться, Ваш же дежурит вместе с ним, в конце концов.
- Посмотреть пойдем, - решаю, первым направляясь обратно к школе.
Цвингли уже стоит у ворот, держа сумку Родериха. Увидев нас, только пожимает плечами - сразу ясно, что он не знает, куда они ушли. А искать нам, конечно же, лень - всем троим. Все равно выход со школьного двора один, так что рано или поздно Гилберт и Родерих здесь появятся.
Хорошо еще, что я захватил с собой бинты и вату. А у Ваша должна быть перекись водорода.
- Когда в деле замешана дама, все сразу такими таинственными становятся, - недовольно замечает Франциск, стряхивая воображаемую пылинку со своего пиджака.
- Особенно таинственным стало наше ежедневное развлекательное шоу, - презрительно отзывается Ваш. - Все, пятнадцать минут прошло, можно идти их искать.
- Ты один утащищь своего пианиста или помочь? - не могу удержаться от вопроса, и тут же ощущаю всю силу гневного швейцарского взгляда.
Судя по умиленной улыбке Франциска, он тоже оценил.
Гилберт, сплевывая кровь и пытаясь как-нибудь стряхнуть с рубашки красные капли, взахлеб рассказывает, как классно он врезал этому хлюпику.
Хлюпик, кстати, ушел на своих двоих, едва держась за Ваша, а вот Гила нам приходится в четыре руки поддерживать - он умудрился подвернуть ногу. Зато счастлив Байльшмидт до жути, улыбка до ушей, и рядом с ним сейчас совершенно не хочется думать о проблемах.
Так и идем по улице, обнявшись, солнце светит в спину, и наши тени длинные и все перекошенные.
- Еще пара лет вместе... - задумчиво говорит Франциск. - Вы еще не думали о высшем образовании?
Гил смеется и отвешивает ему подзатыльник. Какое еще высшее образование, когда у нас есть вот такое настоящее на троих? И можно не думать о том, что будет в следующую секунду.
Название: Настоящее на троих
Пейринг: Пруссия/Венгрия, Испания/Романо, Франция.
Рейтинг: ПГ-13
Размер: мини
Категория/жанр: джен/общий.
Дисклеймер: Страны мне не принадлежат, как и мировая история. Я просто фики пишу.
На заявку: "Пруссия/Франция/Испания (в любом порядке)
АУ. Хай-скул. Рейтинг неважен. Упор на их дружеские отношения. Можно юмор. Порадуйте badass`ным трио.)"
ПОВ Антонио.
читать дальше
Мы балансируем на этой тонкой грани дружбы, опасаясь свалиться с нее – слишком отдалиться или же наоборот, приблизиться друг к другу.
Я, если честно, хочу, чтобы мы вернулись хотя бы в среднюю школу. Там все было ясно и понятно... точнее, не было факторов, из-за которых рушилась бы дружба.
А сейчас, наверно, мы просто повзрослели. Появилось что-то, что нельзя рассказать, даже в нашем узком кругу.
У Франци и Гила это домашние проблемы, а у меня - одомашненная такая, Ловино зовут.
Самое смешное, что мы знаем об этом – или хотя бы догадываемся - но тактично молчим. Скорее всего, разговор на одну из этих тем перечеркнет дружбу, но это не мешает хотя бы пытаться помочь.
Конечно, в нашем случае "помочь" выглядит... довольно странно, особенно со стороны.
В школу мы ходим по заведенному еще несколько лет назад маршруту - сначала я захожу за Гилбертом, вытаскивая его из очередной потасовки с Родерихом, а потом мы уже вдвоем несемся наперегонки до дома Франциска.
- Как дети малые! - кричит вдогонку совершенно случайно попавшаяся навстречу Элизабет.
Если обернуться, то можно увидеть, что она улыбается. Только Гилберт никогда не смотрит назад.
Франци же бегать не слишком любит, так что до школы от его дома мы идем практически степенным шагом почти всю дорогу, пока впереди не замаячит чуть сгорбленная спина Артура.
Я ускоряю шаг, слышу за спиной лихорадочный шепот - меня почти каждый день гложет желание предупредить Керкленда... хотя о чем предупреждать человека, на шею которого каждое утро бросается Франци?
- Они созданы друг для друга, - замечает Гилберт, ухмыляясь, хватает меня за руку и утаскивает вперед.
Это нарушение нашего привычного ритуала - обычно Байлшмидт молчит, пока мы с ним дожидаемся окончания потасовки.
А сейчас молчу я, дожидаясь, пока Гилберт снова заговорит.
- И вы бы были поосторожнее, - тихо произносит он, а я моментально обмираю и стараюсь скрыть растерянность за смешком. - Ты становишься сам на себя не похож рядом с этим...
Гилберт убийственно серьезен, но его хватает всего на несколько минут, а потом я получаю подзатыльник - повезло еще, что не пинок под зад - и ничего не остается, кроме как броситься в погоню за хохочущим Байльшмидтом.
Думать о его словах совершенно не хочется, так что я и правда не задумываюсь.
Мы приходим в школу перед самым уроком, растрепанные и запыхавшиеся, на ходу завязывая галстуки и надевая пиджаки.
- Охламон, - доверительно сообщает мне встретившаяся в коридоре Наталья. - Рубашку заправь.
От выразительных взглядом Франци и Гилберта немедленно хочется провалиться сквозь пол. Они считают, что моя особое отношение к этой девушке что-то значит. То есть, так понимаю, теперь только Франци так считает...
Ну и подумаешь. Я просто хочу, чтобы славян - по крайней мере, Наталью - принимали, как своих. Хорошая ведь девушка, если закрывать глаза на некоторые странности, зато изюминок полно!
Вот стану старостой класса и первым делом пересажу всех... как-нибудь по-интереснее, чем по территориальному признаку.
- Смотри, опять мечтает о власти, - смеется Гилберт у меня над ухом, обнимая за плечи.
- Ха, Оксенштерна не слишком интересный соперник, - Франциск демонстративно хмыкает.
- Ты сам проиграл девчонке! - хором кричим мы с Гилом, прежде чем рвануть с места, стараясь удрать подальше, пока француз не опомнился. А потом Франци кидается следом, догоняет нас где-то в дверях, так что в класс мы влетаем все втроем, одним комком.
- Опя-а-а-ать, - страдальчески тянет сидящий на первой парте - кажется, мы ее немного сдвинули - Ваш. - Хоть раз бы вошли в класс нормально!
Уже на третьем уроке меня клонит в сон. Учитель что-то монотонно бубнит у доски, так, что и правда убаюкивает. А учитывая, что спал я не так уж и много...
- Проснись, придурок, ты время перепутал, - шипит Ловино с задней парты, тыкая меня под лопатку ручкой. - И место!
Не глядя, отмахиваюсь от него, и едва успеваю прикрыть макушку ладонью от метко кинутого учебника.
Сидящий в соседнем ряду Гилберт подпирает голову ладонью и с интересом наблюдает за тем, как я пытаюсь спастись от града письменных принадлежностей под партой.
Франци тихо хихикает, пока ему тоже не достается - точилкой по затылку.
Потом, видимо, у Ловино заканчиваются метательные снаряды, а нашу парту обращает внимание учитель:
- Карриедо, Бонфуа, Байльшмидт! То есть Варгас!
Гилберт с невозмутимым видом поправляет узел галстука, выпрямляясь, непринужденным движением зарывается в свои волосы пятерней, приглаживая их, зачесывая назад. Вылитый Людвиг, если не считать цвета волос и глаз.
Сидящая рядом с ним Элизабет толкает заигравшегося Гилберта локтем, но на него, конечно, не действует.
- Придурки, оба, из-за вас и меня выгнали, - Ловино демонстративно страдает, сидя на подоконнике.
- А Гилберт первый раз остался в классе, - Франци сидит на другом подоконнике и тоже мается дурью. - С ним, кажется, что-то происходит.
К счастью, они друг друга не видят - страдают совершенно одинаково, я это выражение на лице - "кому бы напакостить" - уже привык различать.
- Пошли погуяем? - предлагаю я - не слишком хочется быть козлом отпущения, а других кандидатов на эту роль что-то не предвидится.
- Ладно, можно, - первым решается Ловино, спрыгивая с подоконника, забирает у меня свою сумку и первым идет к лестнице - и нам с Франциском ничего не остается, кроме как пойти за ним.
Потом Франци, как истинный месье, изящно обгоняет итальянца, а тот не успевает броситься вдогонку - я обнимаю его за талию, притягивая ближе к себе. Рядом с Бонфуа, для которого такие жесты естественны, можно - не спалимся.
Обычно, когда нас выгоняют из класса в привычном составе, сначала мы идем на крышу школы. Там Гилберт курит, я пинаю камешки с крыши на школьный двор, а Франциск громко осуждает наши вредные привычки.
Он, конечно, тоже курит - когда клеит какую-нибудь девчонку. И сигареты у него тоже куплены специально для этого - дорогие, и, по признанию Гила, сущая гадость на вкус.
Но сейчас на крыше делать нечего. Я бы с удовольствием утянул Ловино куда-нибудь в парк, или на озеро, или хотя бы к речке, но от Франци избавиться не получится. Так что мы просто выходим с территории школы и делаем круг вокруг нее.
Мне приходится быть переходником - тараторить без умолку, умудряясь поговорить сразу с обоими, при этом не дать им снова подраться. А еще пару раз приходится отводить тянущееся к мягкому месту Ловино руки Франци. Нет, я его, конечно, очень хорошо понимаю, мне тоже хочется полапать, но я же совсем другое дело!
Во время большой перемены школа гудит не хуже улья, нам еще везет, что успели вернуться до звонка и заняли свой любимый угол на крыше. Ловино уже удрал к брату, который, как обычно, забыл свой обед дома. Гилберт появляется почти сразу после звонка - все еще аккуратный и причесанный, как Людвиг. А еще раскрасневшийся и взгляд у него шальной какой-то...
Как будто Гил только что подрался с Родерихом - но тогда одежда не была бы в таком порядке.
- Я ее поцеловал! - первым делом Байльшмидт выхватывает у меня бутылку с соком и залпом выпивает половину, только потом выпаливает эти три слова.
Пока мы с Франци пытаемся осознать новую информацию, Гилберт деловито вытаскивает из сумки Бонфуа сигареты и закуривает - нервно и дергано, явно стараясь успокоиться.
- И она мне ответила, - сообщает он совсем убитым голосом, потушив недокуренную и до половины сигарету о подошву своего кроссовка.
- Это точно была Элизабет? - наконец отмирает Франциск, задавая мучающий и меня вопрос.
Гилберт кивает и заливается абсолютно счастливым смехом.
На следующем уроке мы с Франци во все глаза наблюдаем за Гилбертом и Елизаветой. С лица первого не сходит улыбка победителя, а вот лица девушки нам не видно - она демонстративно не смотрит в сторону Гила.
Урок последний, и отпускают нас раньше. Если бы не какое-то странное тревожное чувство, все было бы вообще замечательно.
Когда мы уже выходим за ворота школы, а еще ничего не произошло, я решаю, что мне уже просто чудится. Зря, конечно.
Я даже не успеваю расслабиться, как Гилберт вдруг замолкает на полуслове, впихивает мне в руки свой ранец, скидывает пиджак и несется обратно.
- Гил! - на оклик Байльшмидт даже не оборачивается.
- Родерих сегодня дежурит... - задумчиво начинает Франци.
- И выйдет после всех, - подхватываю я.
- Разнимать пойдем? - друг с ленцой обнимает меня за плечи.
В ответ только фыркаю. За Эдельштейна и так есть кому вступиться, Ваш же дежурит вместе с ним, в конце концов.
- Посмотреть пойдем, - решаю, первым направляясь обратно к школе.
Цвингли уже стоит у ворот, держа сумку Родериха. Увидев нас, только пожимает плечами - сразу ясно, что он не знает, куда они ушли. А искать нам, конечно же, лень - всем троим. Все равно выход со школьного двора один, так что рано или поздно Гилберт и Родерих здесь появятся.
Хорошо еще, что я захватил с собой бинты и вату. А у Ваша должна быть перекись водорода.
- Когда в деле замешана дама, все сразу такими таинственными становятся, - недовольно замечает Франциск, стряхивая воображаемую пылинку со своего пиджака.
- Особенно таинственным стало наше ежедневное развлекательное шоу, - презрительно отзывается Ваш. - Все, пятнадцать минут прошло, можно идти их искать.
- Ты один утащищь своего пианиста или помочь? - не могу удержаться от вопроса, и тут же ощущаю всю силу гневного швейцарского взгляда.
Судя по умиленной улыбке Франциска, он тоже оценил.
Гилберт, сплевывая кровь и пытаясь как-нибудь стряхнуть с рубашки красные капли, взахлеб рассказывает, как классно он врезал этому хлюпику.
Хлюпик, кстати, ушел на своих двоих, едва держась за Ваша, а вот Гила нам приходится в четыре руки поддерживать - он умудрился подвернуть ногу. Зато счастлив Байльшмидт до жути, улыбка до ушей, и рядом с ним сейчас совершенно не хочется думать о проблемах.
Так и идем по улице, обнявшись, солнце светит в спину, и наши тени длинные и все перекошенные.
- Еще пара лет вместе... - задумчиво говорит Франциск. - Вы еще не думали о высшем образовании?
Гил смеется и отвешивает ему подзатыльник. Какое еще высшее образование, когда у нас есть вот такое настоящее на троих? И можно не думать о том, что будет в следующую секунду.
@темы: ☆ TRIO, Fanfiction
-
-
13.04.2010 в 23:31Эхх... школьные годы чудесные)
Спасибо!
-
-
14.04.2010 в 00:04-
-
17.04.2010 в 21:15-
-
10.06.2010 в 12:00прекрасная фраза **
прекрасный фик
-
-
22.07.2010 в 23:06-
-
03.12.2010 в 01:01Автор, я люблю вас, просто великолепно!
Хочется еще - очень хочется, хотя понимаю, что добавлять нечего. Затянуло... Как я люблю все это... Дружба, ссоры, отношения, чувства... Тяжело передать *_*
Да еще и POV моего любимого Тони... Эх, спасибо вам *_*
Такая стилистика, задумка, исполнение... Браво, автор! Творите дальше!
-
-
02.01.2011 в 22:17Так душевно, светло, радостно!
Настроение аж поднялось)))
Оч-чень здорово))
Спасибо огромное А
-
-
16.02.2011 в 23:07У Франци и Гила это домашние проблемы, а у меня - одомашненная такая, Ловино зовут.
*благодарит автора*